Татьяна Друбич: «Быть в кадре с Ренатой – испытание не для слабонервных»
Одна из самых загадочных и «закрытых» актрис нашего кинематографа Татьяна Друбич («Сто дней после детства», «Храни меня, мой талисман», «Асса», «Анна Каренина») неожиданно появилась в фильме Ренаты Литвиновой «Последняя сказка Риты», который вышел в прокат 18 октября. Друбич, по профессии врач-эндокринолог и гомеопат, совладелица клиники в Германии, впервые сыграла роль врача.
- На премьере в Петербурге вы сказали о своей роли в «Сказке»: «Наконец-то врач!» Неужели для вас это так важно?
- Столько лет мне не удавалось надеть халат на экране! И у меня перед глазами стояла женщина, которая, к сожалению, уже ушла из жизни, врач и основатель первого московского хосписа Вера Васильевна Миллионщикова. Я даже «запутала» Ренату в начале съемок, надев на себя короткую стрижку, как у доктора Веры, и только потом поняла, что не стоит играть так буквально…
В итоге играю не врача, а тотальную потерю. Женщину, которая все теряет. И вот она теряет близкую подругу, как врач, понимая, что бывает момент, когда не надо вмешиваться в процесс умирания, ты уже ни чем не можешь помочь, кроме того, чтобы быть рядом. Но рядом можно быть по-разному. И мой приход, когда подруга спит, – самая лучшая степень любви и соучастия, сопереживания…
Ничего не поделаешь, наступает момент в жизни любого человека, когда мы начинаем терять близких, друзей, причем одного за другим. На днях погибла Марина Голуб – меня затрясло от этого известия. Ушел Эдик Володарский, у которого, кстати, мы познакомились с Ренатой (однажды мы вместе встречали у него Новый год). Завтра может уйти еще кто-то… Вот это ощущение тотальной потери я и хотела донести. И в то же время я играла женщину, которая теряет все, но не чувство юмора.
- Такое ощущение, что вашей героине приходится себя сдерживать, чтобы не заплакать, не впасть в истерику!
- Я вообще сдержанный человек, куда уж больше сдерживать…
- Фильм смотрится на одном дыхании, хотя Рената сказала, что ей дался нелегко: «Два года мучений, до кровохаркания». Для вас процесс съемок тоже был мучительным?
- Доставил мне все эмоции, которые возможно доставить. Но главное, что доставил радость, когда я увидела картину на экране. Быть в кадре рядом с Ренатой – это, знаете ли, испытание, опыт не для слабонервных актрис. Но результат искупил все трудности и сложности, и мои сомнения, которые, конечно же, были. Мне «Сказка» искренне, от всей души понравилась, притом, что получилась другая картина, чем та, что мы снимали, да и моя роль вышла совсем другой.
Для меня Рената на площадке была все-таки артисткой, художником, а в кинозале я увидела в ней режиссера с большой буквы, и это стало лучшим подарком. Я так боялась, идя на просмотр, понимая, какая сложная поставлена задача, – ведь все фактически снималось в одной комнате, в полуподвале, и приходилось совершать невероятные аттракционы, связанные с преображением пространства. На один день подвал наш становился больницей, на другой – моргом, потом возникли улица с воронами, самолеты, осень и зима, насколько я слышала, подобное встречается не только у нас. Например, для сьемок одной из серий последнего сезона сериала «Декстер» был применен похожий подход. Был какой-то студенческий азарт, потому что все сделано своими средствами и силами, все сыграно по-живому, и от ощущения импровизации и свободы просто дух захватывало. Я поняла, почему Рената решила делать все сама (Литвинова в премьерной картине – сценарист, продюсер, актриса, костюмер и даже финансист проекта. – Прим. Авт.). Совсем по-другому работается, совсем другая история происходит, когда ты понимаешь, что все сама сделала. Это стопроцентно независимый проект, как сейчас говорят, где ты – крайний. Вот Рената и стала крайней, заразив нас этой свободой.
- И хотя всё снималось в одном полуподвале, в итоге картинка не «пахнет» театром…
- Это меня потрясло и поразило. Рената – молодец, снимаю шляпу. Я бы никогда не приехала на премьеру, если бы мне кино не нравилось. Ладно, Ленинград – я даже на Сахалин летала, представлять там «Сказку»!
- Если процесс съемок способен вам доставлять такие сильные эмоции, почему вы редко снимаетесь: за 2000-е – семь фильмов?
- Мне чаще не нужно.
- А на что тогда живете?
- Не на съемки, это известно. У меня есть бизнес, но к сегодняшнему разговору это отношения не имеет.
- Вы и на сцену редко выходите!
- Выходила дважды в жизни, и, я бы сказала, что это было очень безответственно с моей стороны, хотя в обоих случаях оправданно. Я выручала Сережу Соловьева, так как актриса, которая должна была играть Соню в «Дяде Ване» в Малом театре, оказалась беременной. Беременная Соня – это было бы слишком «концептуально». Соловьев сказал: «Я прошу тебя», – и я его поняла. А второй раз я играла в «Чайке» Андрея Жолдака (спектакль назывался «Опыт освоения пьесы «Чайка» системой Станиславского». – Прим. Авт.), это был эксперимент, я стала Ниной Заречной.
- Но ваша «безответственность» обернулась тем, что вы стали лауреатом премии «Чайка» за эту роль!.. А теперь Соловьев задумал еще один театральный эксперимент, и опять в Малом театре – поставить «Войну и мир». Вам там роли не нашлось?
- Ни в военное, ни в мирное время (смеется). Было бы хорошо, если бы Сережа такой спектакль поставил. Но без меня. Я вообще думаю, что его лучшие картины – те, где меня нет, например, «Чужая белая и Рябой».
- Дочка у вас с Сергеем Александровичем замечательная: Анна Соловьева уже многим известна как талантливый пианист, композитор… Аня «возникает» то тут, то там: сотрудничала с оркестром «Зальцбургер Моцартеум», с «Виртуозами Москвы», Крымским симфоническим оркестром, Камерным оркестром Kremlin… Чем она сейчас занимается?
- Как раз сейчас не «то там, то тут» – сосредоточилась на написании музыки к фильмам, у нее много проектов. Живет, в основном, в Германии, пишет музыку для западных фильмов, как европейских, так и американских.
- Это все арт-хаусные картины?
- Пока, слава богу, она не зарабатывает в Голливуде, я очень этого боюсь.
- Почему же?
- Голливудская музыка – это отдельное чудо, но пока ты до этого чуда дойдешь, пока все сложится, пока чудо станет действительно чудесным!.. Конечно, есть там гениальные киноработы, но они, скорей, исключение из правила. Мне кажется, в Голливуде творческому человеку «колено ломают», потому что все-таки Голливуд – это делание денег. Это выражение может показаться штампом, но мне представляется, так оно и есть. Аня уже работала немножко в Голливуде, поэтому я сделала такие выводы.
- Но это касается, скорей, режиссуры и актерской игры… Неужели и композиторов душит Голливуд?
- Думаю, это всех касается, там вся индустрия другая. Вот Рената в Голливуде бы не выжила! При всех ее талантах!.. Да и не надо, и не дай бог!
- Интересно, как ваша Анна оценила работу Земфиры Рамазановой в «Сказке», про которую Рената говорит, что в этом фильме она раскрылась как замечательный музыкант и кинокомпозитор?
- Ане понравилось.
- А вы, как и Рената, считаете, что Земфира – «ныне живущий гений среди нас»? Особенно на фоне ее последних весьма унылых альбомов…
- Вы провокатор, Миша! Я считаю, что «Спасибо» – гениальный альбом.
- Татьяна, вы не думали о том, чтобы написать книжку? Вон Сергей Соловьев уже сколько книг написал!
- Да не так много: трехтомник и еще одну. Он – мастер. Да и пишет вовсе не про себя. Мне очень нравится программа «Те, с которыми я…», которую Сережа делает на канале «Культура». Изумительная работа. Это уже даже не телевидение, а что-то другое.
- В «Последней сказке Риты» героиня Ренаты Литвиновой говорит: «Я влюбляюсь необратимо»…
- Замечательно говорит…
- Вы бы такое могли повторить?
- Я влюбляюсь необратимо?.. Влюбленность – чувство необратимое, а вот с любовью все сложнее обстоит.
- Таня, над чем сейчас работаете?
- Как говорят в таких случаях – над собой. Чтоб не сойти с ума.
- А какие творческие планы?
- Никаких.
Михаил Садчиков, Фонтанка. ру