«Я не держусь за эту землю»

Вот и в своем новом фильме «Последняя сказка Риты» Литвинова сыграла прекрасную Царицу Смерти. «Смерть» внедряется в мир людей в качестве медсестры «моргового отделения» российской больницы. Смерть хорошая — она великодушно приходит к умирающим «красивым душам» так, как они хотят — например, в желтом платье и с бокалом шампанского. Фильм участвовал в основном конкурсе 34-го Московского кинофестиваля, однако не получил от жюри ни одной награды. Зато питерские представители Федерации киноклубов страны оценили новую ленту Ренаты на десять баллов из десяти. Накануне премьеры фильма Рената Литвинова поведала журналистам, как им с Земфирой тяжело было создавать сказку, которая на самом деле — быль.

Каждый мужчина на учете

— Рената, почему вы взялись за сказку?
— Для вас это сказка, но для меня — быль, хоть там и есть сказочные элементы. Это мой сон, я вам рассказываю свою версию жизни.

— Не боитесь заигрывать с темой смерти?
— Любовь и смерть — самые главные темы, которые требуют осмысления. И я не заигрываю с этой силой. Можно сказать, я и есть эта сила. Мы ведь все будущие мертвые, все — оболочки в той или иной степени. Оболочки уродства или красоты.

— То есть вы не боитесь смерти?
— Да, в какой-то степени я не цепляюсь за эту землю…

— Смерть в вашем изображении утонченно красивая, с черной короной… Но ведь в реальности она зачастую уродлива.
— Вы хотите безобразную смерть? Тогда вам пришлют безобразную. Смерть у разных народов изображается по-разному. У русских, например, это женщина в белом на дороге, у скандинавов она в капюшоне… Я долго изучала образы, символы смерти. Их бесконечно много в моем фильме. Те же нарциссы, змея, песочные часы… У каждого художника — свой образ смерти. У журналистов, если вы сосредоточитесь, наверное, тоже может появиться собственный образ. Я визиуалист и показываю зрителю свой личный сон. Я показываю не реальность, а свою версию реальности.

— Наверное, впервые в вашем фильме появляется образ положительного мужчины!
— Николай Хомерики (режиссер, сыгравший у Литвиновой любящего мужа умирающей героини. — Ред.) оправдал наши ожидания за весь мужской род! Хотя изначально у него роль была не такая большая, но потом разрослась. Еще Юрий Гагарин там — тоже красивый мужчина! (Памятник из фильма. — Ред.) У нас в стране вообще демографический перекос. Каждый на учете!

Не хватило денег подкупить чиновников

— Вы снимали на свои деньги. Продюсерами картины являетесь вы и Земфира (она также автор музыки к фильму — Ред.). Хватало ли вам средств, легко ли проходили съемки?
— Это действительно настоящий артхаус: мы снимали все в одном подвале, незаконно на улице. Потому что подкупать московских чиновников денег не было. Все сделано без большого штата съемочной группы — были только я и две ассистентки… Я благодарна актерам, которые были готовы на любые жертвы ради искусства. Но это был, конечно, смертельный эксперимент. От меня остались шмотья здоровья. Знаете, как тяжело снять фильм?! Донести что-то из точки А в точку Б, от бумаги до экрана. Мне не хватило денег на хороших операторов и хотелось бы заплатить своим актерам более крупные гонорары.

— В титрах указаны 5 операторов-постановщиков. Почему так много?
— Я хотела найти соратников, но так и не нашла… Некоторым я могла бы сказать: «Вон из профессии». Но есть хорошие, есть такие…

— Много красивых ярких костюмов…
— От дизайнера — только пара платьев. А вообще, все доставалось из собственного шкафа или шилось. Я люблю красиво наряжать своих персонажей. Не терплю унылые картинки. Конечно, в жизни так никто не ходит. Но повторюсь: я рассказываю свою версию реальности.

— И вы, и ваши актрисы — довольно самобытные личности. Тяжело ли было договариваться на площадке?
— Чем талантливее человек, чем он самобытнее, тем он великодушнее, тем он масштабнее, и тем легче с ним проходит момент сотворчества. С талантливыми людьми всегда легко договориться. В отличие от бездарностей или тех, кто балансирует на грани профнепригодности.

— Как режиссер — довольны своей актерской работой в этом фильме?
— Изначально эту роль должна была играть другая актриса. Не сложилось. В итоге, я думаю, что все к лучшему. Я отлетаю от себя как режиссера и играю роль. Мне самой с собой легче. У меня есть определенное амплуа, и в контексте данной роли я сама себя устраиваю.

«Я женщина из СССР»

— Смерть, в поисках «портала» из одного мира в другой, часто возмущается в фильме: «Мэр этого города постоянно сносит красивые старинные здания!» Сейчас очень многие творческие люди вовлекаются в политику…
— Это насилие, когда творческого человека заставляют вовлекаться в политическую активность. Я хочу делать свое дело и отвечать за себя саму. Я женщина из Советского Союза. Если только меня начнут дустом травить — только тогда я, может, проявлю политическую активность. Сейчас я не хочу. Это скучно и разочаровывает.

— В фильме есть эпизод, когда врач, докурив при вскрытии, бросает окурок в тело умершей…
— Это все из жизни. У нас нет уважения к живым, а уж к мертвым — тем более. У нас очень агрессивное общество. Человеческая жизнь обесценивается. Никто никого не жалеет. Особенно в мегаполисе, особенно в Москве. Конечно, это нонсенс, когда врач так делает.
Но врачи так же слабы, и среди них есть и злые люди, и хорошие.

— Почему в сказке все так усиленно курят и предлагают друг другу закурить?
— Это лишь аксессуар, я его не навязываю. Никакие табачные компании меня не финансировали. Жизнь — это саморазрушение. Человек стремится к саморазрушению, использует для этого все допустимые снадобья… Курение входит в перечень сопутствующих человеку вредных привычек, но — красивых привычек.

— Говорят, лентой был заинтересован Каннский кинофестиваль, почему вы отдали его на Московский?
— На Каннский мы не успевали. А готовую ленту я отдала тому, кто первый успел попросить. Я счастлива, что довела это до конца. Думала, что вообще все поляжет в стол. Теперь надо восстановить здоровье.

— В ленте есть посвящение — Фаине и Рамилю. Вы можете сказать, кто они такие?
— Это близкие мне люди, которых уже нет. Но можно я не буду расшифровывать, это очень интимно…