Главный мотив жизни Ренаты Литвиновой

Столичная знаменитость приехала на Южный Урал с оказией: здесь открылся новый кинофестиваль «Полный артхаус»,  причем открылся ее фильмом «Последняя сказка Риты». Фильм о любви, как считает сама создательница. —  Честно признаюсь, я снимала этот фильм «в стол». И мне очень приятно, что картина нашла своего зрителя. Нужно обязательно любить. Это мой главный мотив в жизни.

Приезд в Челябинск самой эпатажной фигуры российского кино вызвал в среде городских СМИ небывалый ажиотаж. Небольшой зальчик театра «Манекен» был заполнен журналистами и сочувствующими и в предвкушении встречи жужжал, как рассерженный пчелиный рой. Появление делегации зал встретил аплодисментами, но тут же разочарованно выдохнул: звезды среди присутствующих не было. Худрук фестиваля московский мэтр Вячеслав Шмыров на лету подхватил настроение зала и с ходу разрядил обстановку:
— Рената обязательно будет, а мы пока немножко поработаем на «разогреве».

Журналисты закивали и захихикали.

 

Прелюдия на разогреве

— Давайте считаться с прихотями звезды, у нее очень сложный график, — не то чтобы уговаривал СМИ Шмыров. — Пришлось встать в пять утра, сейчас Рената приводит себя в порядок. Звезда всегда должна быть звездой. Поэтому я займу минут 20. Не против? — адресует Вячеслав Юрьевич к залу и сам же отвечает: — А что делать?

Впрочем, никто не возражал, через пару минут разговор наладился. Правда, занял он не 20 минут, а все 60. Тем временем героический фотограф «Вечернего Челябинска» Вячеслав Никулин упорно караулил звезду, пританцовывая на крыльце. Минус 20 давали о себе знать. Настойчивость была вознаграждена. На исходе часа к крыльцу кинотеатра подкатил черный автомобиль, и оттуда выпорхнула Литвинова: темные очки и ярко-алые губы эффектно выделялись на зимне-снежном фоне.
— Здравствуйте! — звезда одарила нашего фотографа персональной лучезарной улыбкой, оценив его героизм.

И поплыла в кинотеатр, подняв волну перед собой. Через несколько минут волна докатилась и до зала, произведя в нем маленький шторм, в шуме которого погибли последние слова кого-то из говоривших.

 

Любовь наотмашь

Час ожиданий Литвинова компенсировала с лихвой. Звезда была блистательно-безупречна, впрочем как всегда, и с удовольствием общалась с публикой, не забыв, однако, подколоть журналистов, что они, дескать, любят приврать. Но челябинцы не обиделись, и беседа получилась на редкость доброжелательной.

— Ой, я дала столько интервью про мой фильм… — это о своей последней работе, представленной на челябинском фестивале, картине «Последняя сказка Риты». — Что мы его снимали на свои деньги. Нам какой-то русский фонд помог, но теперь почти все забирает назад. Я говорю: «А в чем же помощь?» Это уже не помощь получается, а некий кредит. Даже не знаю… Добивают ногами, так деньги требуют.

— Давайте скинемся! — летит тут же из зрительного зала под одобрительный гул.
— Я вас умоляю, — Рената прижимает руку к груди. — Это уже было. Помните, Матвеев собирал с народа деньги и снимал кино. Но тогда народ любил кино прямо наотмашь. И… Мне кажется, вы журналистам мешаете, — вдруг Литвинова обращается к фотографам, без конца мельтешащим перед ней и бесконечно мерцающим вспышками. — И с другой стороны, как-то неудобно говорить, когда тебя снимают. Я вам попозирую после пресс-конференции, честное слово! А сейчас дайте нам поговорить. Мне кажется, люди, которые там сидят, видят исключительно ваши…
Существительное тонет под общий хохот.

— Спасибо, Рената! — кричат с первых, наиболее уязвимых рядов.
— Господа, ваши вопросы, — призывает к порядку развеселившуюся публику Шмыров.

 

За крышкой гроба в крысином наряде

— Простила ли Рита Надю? — реплика молодой девчушки по поводу конфликта между героинями фильма, казалось, застала Литвинову врасплох.
— Очень журналистский вопрос, — занял паузу Шмыров.
— В принципе надо прощать. Не знаю, — Рената растягивает слова. — Видите ли, она мне не сказала. — Смех и аплодисменты. — Если у вас происходят такие события в жизни, надо все-таки сразу реагировать, а не просить прощения там, за крышкой гроба.

На пару секунд в зале воцарилась тишина, как будто зависнув над краем пропасти.

— Расскажите, как вам работалось с Земфирой?
— Она перфекционист, она трудоголик. Мне кажется, ее боялись все звукооператоры, которые «сидели на кнопках», потому что она видела рассинхрон. Знаете, это когда губы шевелятся, а текст где-то сзади или спереди. Потом она занималась атмосферой, все шумы отслеживала, музыку на титрах. Вот, кстати, на ком нельзя сэкономить бюджет — на Земфире Талгатовне. Она его использует наотмашь.

— А что случилось с платьем из крыс? — удается ввернуть вопрос.
В свое время для съемок фильма художник сшила креативный наряд из крысиных шкурок, который вызвал большие пересуды в гламурной среде.
— Меня так раскритиковали за этих крыс, — вздыхает Рената. — Мне казалось, что это так красиво и концептуально. Тот же МакКуин тоже делал наряды-концепции. Этот костюм фигурировал в фильме, но в процессе монтажа его вырезали. А мне он казался столь интересен, поэтому я пришла в нем на премьеру.

 

Этаж для чиновников

— Можно несмешной вопрос? — женщина с галерки поднимает руку. — По поводу социального аспекта вашего фильма. У нас здесь есть большой онкологический центр, и для нас эта тема актуальна. И все, что вы показали в фильме, это все правда.
— Вы знаете, это одна из главных причин, почему я снимала фильм на свои деньги. Потому что когда кто-нибудь узнавал сюжет, то говорил: «А зачем это нужно снимать? Это все так грустно».

— Дело в том, что корпус больницы на Рылеева, где люди проходят химиотерапию, практически работает в таких же условиях. Очень хотелось бы, чтобы тут сидели все чиновники, которые допустили это, — продолжает несмешную тему случайная собеседница.

— Но ведь они тоже люди, возможно, они тоже попадут в такие корпуса…
— Они будут не там умирать и не так.
— Мы разговаривали с Таней Друбич, которая занимается хосписом, про эту болезнь. Она считает, что это расплата. Все это не просто так, все равно есть возмездие, что ли, как это ни ужасно звучит. Не люблю это слово — месть, возмездие, но… Я не знаю, эти чиновники будут гореть в аду. Если он существует, пусть для них выделят отдельный этаж. Остальное читайте здесь.

 

Декаданс на сон грядущий

— Как вы относитесь к декадансу? И причисляете ли к нему свое творчество?
— Не знаю. Начало века всегда склонялось к декадансу. Если вернуться на сто лет назад, вы увидите нечто похожее. Не могу сказать, что это декаданс в чистом виде.

— Но вы любите эту эпоху?
— Хммм, конечно, там много виньеток, но за ними суть.

— Мы во времени ограничены, — вклинивается в разговор Вячеслав Шмыров. — Наверное, нужно уже передвигаться в зал.
— Нет, давайте поговорим еще, — качает головой Рената. — Если у кого-то что-то накопилось… — На реплику взмывает целый лес рук.

— Какую колыбельную вам мама пела в детстве?
— Моя мама Алиса Михайловна, хирург по профессии, мне не пела колыбельных. На полном серьезе она мне читала Блока или Ахматову. Вот это… «…ах, как ты красив, проклятый», — цитирует Литвинова. — Представляете, до сих пор помню, под эти стихи я засыпала. Или еще она читала мне про убитую, точнее про женщину, которая бросилась под поезд. Надо мне позвонить ей после пресс-конференции и спросить, почему, чем был продиктован такой репертуар, — продолжает звезда под хохот и завершает под аплодисменты: — Я сейчас вспомню: «…под насыпью во рву некошеном лежит и смотрит как живая…» Сейчас она меня эксплуатирует — я ей читаю. Мы с ней обожаем рассказы про Шерлока Холмса, про преступления. Все-таки что-то у меня есть от Алисы Михайловны.

 

Портрет Пиросмани

Невысокая девушка вдруг выскочила на сцену.

— Я видела вас в спектакле «Вишневый сад», помните, вы к нам приезжали? (Сей исторический факт, к слову, случился в 2008 году, тогда Литвинова гастролировала на Урале с труппой МХАТа, в спектакле она играла Раневскую. — Авт.) После спектакля я вам подарила картину.
— Вы написали картину? — переспрашивает гостья. — И что же там было нарисовано?

— Вы.
— Я?! (Пауза.) Все исчезло, девушка, — пожимает плечами Литвинова.

Впрочем, художница не расстроилась и тут же вручила звезде очередной портрет.
— Что-то у меня тут с челюстью, — качает головой оригинал под хохот собравшихся. — Да, такой челябинский Пиросмани. Спасибо большое.

— Вы снимаетесь в рекламе известных брендов: «Лореаль», «Капитоль», есть ли у вас наиболее любимая работа в рекламе?
— Эти деньги я потом трачу на искусство, как вы знаете, на искусстве не заработаешь. Но все равно это красивые ролики.

— Как вы добрались?
— Ну как… Толпа в троллейбусе шапочку мне сбила, — кокетничает звезда. — Чтобы добраться к вам быстрее, я даже не стала делать прическу, просто надела шапку, быстро накрасила губы и к вам прибежала.

— А как вам уральская зима?
— Мне вообще нравится, когда холодно. Гораздо лучше, чем жара. Терпеть не могу, когда все плавится. Чистый снег бывает только в глубинке. А вот у вас снег грязный.

 

Льготный жетон за популярность

Кстати, трижды председатель пытался прекратить собрание, и трижды Литвинова требовала продолжить разговор, он доставлял ей видимое удовольствие. Кстати, позже, на открытии фестиваля, она призналась, что пресс-конференция была замечательной:
— Такие умные люди живут в Челябинске. И вообще, я открыла для себя отдельную касту — челябинские журналисты.
А как известно, в каждой шутке есть только доля шутки.

— У вас ведь недавно был день рождения, — вдруг вспомнил кто-то.
— Да, будете говорить, сколько мне лет? — улыбается именинница.

— Нет, расскажите, как отметили.
— Меня поздравили дочь, мама, все как полагается, мы все выяснили. Я вообще в этот день уехала из Москвы. Не понимаю, зачем нужно приглашать на день рождения много людей.

— Как вы относитесь к популярности?
— А что популярность? — пожимает плечами актриса. — У меня даже звание есть. Только оно ничего не дает. Хотя, может, какую-то скидку на троллейбус, льготный жетон на метро, не знаю. С другой стороны — приятно.

 

Дискуссия под гудок

— Здравствуйте, я представляю газету «Гудок», — встает молодая девушка.
— Да? Вы не похожи на сотрудницу «Гудка», но тем не менее… — вскидывает брови Литвинова.

— Вас вдохновляет железная дорога?
— Мне рассказали, что изобрели такую машину, что, если даже человек хочет под нее кинуться, она его отбрасывает подушкой. Может, придумать такие поезда? Кстати, напишите в своей газете «Гудок», что Рената предложила. Человек хочет перебежать через пути, а они отбрасывают его такой подушкой, — шутит Литвинова.

— Надо представить, какая бы развернулась дискуссия о последних днях Анны Карениной в газете «Гудок», — подхватывает Шмыров под общий взрыв хохота.

Вопросы сыпались как из рога изобилия, зал и звезда оторвались друг от друга, лишь когда организаторы буквально взмолились: пора открывать фестиваль. И толпа дружно хлынула в кинозал, на ходу бурно обсуждая встречу.

Источник