Рената Литвинова: «Я женщина из Советского Союза!»

Фото Татьяны Флегонтовой

К иронии, с которой сделано это красивое зрелище, добавлен налет юродства и рождественской мистерии. Просматривается явная параллель картины с известным румынским фильмом «Смерть господина Лазареску», где так же в течение экранного времени практически здоровый человек усилиями врачей становится материалом для патологоанатома. И нет в мире никого, кто бы вступился за одинокого человека перед ангелом смерти и сказал: «Не уходи, дорогой! Ты нам нужен!» В «Последней сказке…» этого зова тоже нет. Героиня в расцвете сил и красоты (естественно, Маргарита Готье – актриса Ольга Кузина) ложится в больничку – оказывается, навсегда. Ибо это больница, где не лечат, а ждут, когда человек «дойдет». Ее возлюбленный (режиссер, а теперь и актер Николай Хомерики) перед этим происходящим загадочным и незримым процессом безмолвствует, как преданная, но разучившаяся говорить собака. Подруга, врач этого же стационара (Тарьяна Друбич), лишь скрашивает процесс перехода Риты в небытие. Внезапная подруга – обаятельная и говорливая медсестра Таня Неубивка, которую играет Рената Литвинова, оказывается самим ангелом смерти, но нестрашным, а внимательным и добрым, в желтеньком платье, с красиво подкрашенными губами и с шампанским в руках. «Не бойся!»- говорит она, как и все ангелы обычно говорят, потому что первоначально наводят ужас…

Все в фильме как бы даже и не ждут, что придет еще кто-то иной, кто, как Христос, скажет: «Лазарь, встань и выйди!» – и совершит воскрешение. Здесь такой мир, такой быт и пространство, что чуда никто и не ждет! Запределье, одним словом…

При всей красоте фильма от него странное послевкусие – ощущение отсутствия Бога… Некоторых зрителей это испугало.

Когда в зал пресс-центра 34 Московского международного кинофестиваля вошла режиссер и сценарист фильма, а также и актриса Рената Литвинова, вся в небесно-голубом, и следом – актерская группа, в воздухе распространилась смесь обожания и легкого смятения. «Фанаты проклятые!» – прошипела какая-то тетка. Я включила видеокамеру.

Рената Литвинова: Спасибо вам за то, что вы ходите и смотрите фильмы, тратите на нас свою драгоценную жизнь.

Вопрос из зала: Почему ваша героиня носит имя Маргарита Готье?

- Можно, я всех своих героинь буду называть Маргаритами? Ну, я обожаю это имя! И в конце-то концов я снимала фильм на свои деньги и никому не обязана давать отчет… (Аплодисменты и смех в зале).

- А почему – «сказка»?

Татьяна Друбич: Сказка по форме, по содержанию, по исполнению. Только очень серьезные люди могут в сказочной форме говорить о смерти и жизни.

- Какое влияние на вас, как постановщика фильма, оказала кинорежиссер Кира Муратова?

Рената Литвинова: Кира! Она мне уже мама почти одесская в каком-то смысле, я вся прониклась ею!

- Кто люди, которым вы посвятили этот фильм?

- Это достаточно лично, очень интимного свойства, этих людей уже нет. Можно я не буду расшифровывать? Спасибо. Спасибо, что вы щадите нас. Бывают такие беспощадные высказывания людей, которые сами не сняли никогда ни одного кино. Это ведь очень тяжело – довести съемочный процесс из точки А в точку Б – от бумаги до такой пресс-конференции!

- Вы сказали, фильм не финансировали табачные компании, а финансировала компания «Абрау-Дюрсо»?

- Да, все курение в фильме – это бесплатно. Скорее, анти-реклама. «Абрау-Дюрсо» дружески подключилась на финальной стадии производства, за это мы поставили их на первое место в титрах. Но ничего не делается бесплатно, и я за это много чего сделала для коллекции…

- Мне показалось, что на фоне общей политической активности последних развернувшихся в стране событий ваши герои – аполитичны!

- Это насилие, когда творческого человека заставляют вовлекаться в «политическую активность»! Можно, я буду хорошо делать свое дело, свои фильмы, отвечать только за себя саму? Я женщина из Советского Союза: меня вот только если будут дустом травить, тогда вот я, может быть, начну…

- Вы довольны результатом того, что получилось на ваши собственные деньги?

- Нам не хватило денег на хороших операторов, а хотелось бы. Артистам – заплатить бы какие-то огромные гонорары… В конце концов, даже компания «Запределье» на титрах чисто символически. Нет же никакой компании. Просто, когда фильм был смонтирован, выяснилось, что по правилам кинопроизводства она должна стоять в исходных данных. Ну, я взяла и поставила в титры название кафе из фильма – «Запределье». Теперь посмотрю: если оно будет фартовое, оставлю.

- Не слишком много мужчин в вашей картине и все какие-то…

- У нас их вообще не так много в стране. В моей картине Коля Хомерики (Митя) отдувается за весь мужской род.

Николай Хомерики: Сценария не читал. Фильма – не смотрел. Играл по наводкам Ренаты, по ее эмоциональным указаниям и намекам. Для меня, как режиссера, этот опыт интересен. Я учился в такой киношколе, где режиссер в процессе обучения должен был пройти все профессии кино, в том числе операторскую и актерскую.

Татьяна Друбич: Фильм посмотрела вчера первый раз. Сценарий не читала, не понимала, кого играю, все было на доверии. Такое возрождение студенчества, не хотелось никого подвести.

Ольга Кузина: Я под сильным впечатлением от Ренаты даже начала говорить и двигаться, как она. Потом долго приходила в себя.

- Вам не кажется, что вы играете со смертью? Не боитесь?

Рената Литвинова: Я сама – смерть. Что ж мне – себя бояться?! (Смех в зале).

Ольга Кузина: Мы знаем, что есть все эти приметы: что нельзя в гроб залезать, что плохо играть смерть… Но у нас в фильме была только крышка от гроба и подушка красная, и вообще это не первый опыт в моей жизни. Я считаю, что если есть такая тема, то артист может ее исполнить. Рената была очень деликатна, двадцать раз спросила: «Не согласитесь ли вы?..»

- Как режиссер объяснит цинизм, с которым подается в фильме тема смерти?

Рената Литвинова: У нас в стране нет уважения и к живым, не то что к мертвым. Может, потому, что нас слишком много? Я сама никого не жалею, есть такой момент. В Москве особенно старикам тяжело. А врачи – такие же люди, как и все: есть плохие, есть хорошие. Они себя точно так же ведут и с живыми.

- Вы же поэтизируете смерть?

- Кино опирается на архетипические образы. Я их изучала. В мировой культуре символов смерти много: бабочка, нарциссы, песочные часы, башня, ворона, даже мужчина в желтом фраке, а у скандинавских народов – мужчина в черном капюшоне. Их бесконечно много у каждой национальности. Моя героиня сама придумывает облик своей смерти – облик красивой молодой женщины в желтом платье и с бокалом шампанского, которая предлагает закурить.

- А ваши художественные параллели?

- Я вам рассказываю свой сон, свою версию сна, – так, как любо мне, чтобы там героини были красиво накрашены и одеты… Я сама это люблю и вместе с художником сочиняла эти платья. А образцов и параллелей у меня много! В первую очередь фильм «Орфей» Жана Кокто.

- Вас радует успех?

- Не предполагала, что фильм покажут на таком фестивале. Думала, он ляжет куда-нибудь в стол или на сайт в Интернете. Один из моих первых фильмов поставили на какой-то итальянский кинофестиваль. Я вошла в зал… а там не было ни одного человека! Правда, потом этот фестиваль таки кончился, то есть умер. Конечно, мне очень приятно ваше внимание. Спасибо вам, что тратите на нас свою драгоценную жизнь, которая весьма конечна.