|
Рената Литвинова |
| Понедельник, 25 Декабрь 2006 |
|
У меня есть слезы. Не думай про меня ничего через стенку - все мысли сразу отпечатываются у меня.
Сегодня встретилась девушка в переулке с сильно обведёнными глазами, хоть и молодая, но уже усохшая, с птичьими ножками, раскачивающими энергично юбку.
|
| Подробнее... |
|
|
ezhe.ru/data/vgik |
| Пятница, 22 Декабрь 2006 |
|
сценарий Ренаты Литвиновой
(Отрывочные события, переживания, попытки в течение семи дней)
|
| Подробнее... |
|
|
Рената Литвинова |
| Воскресенье, 05 Ноябрь 2006 |
Ночь. Под большим развесистым деревом стоят две девушки. Одна блондинка, другая брюнетка. Они возбужденно разговаривают, пока их не отвлекает шум ветра в ветках кроны. Обе они поднимают головы, и одна говорит другой:
- Слушай, наверное, это его душа отлетела. Как зашумело красиво!..
- Жалко его, -сказала другая. -Все-таки это был конец самого великого МУЖЧИНЫ на свете. По крайней мере, так говорили все его женщины. Они были самыми красивыми женщинами в городе, пока и он, и они не состарились. Моя мама мне признавалась, что у него был САМЫЙ член в мире!.. Да, мой папочка...
|
| Подробнее... |
|
|
Курносов Алексей Андреевич |
| Вторник, 04 Июль 2006 |
|
Деконструкция как один из признаков постмодернистского текста
(на примере текстов Ренаты Литвиновой)
Никогда еще, по сравнению со второй половиной ХХ века, понятие текста не было столь значимым. Роль, функции и способ организации текста достаточно длительное время оставались неизменными, но пришедшая постмодернистская парадигма принципиально изменила все атрибуты текста. Помимо прочих (отсутствие авторства, интертекстуальность, повышение значимости контекста и т.д.) теоретики постмодернизма, в первую очередь, Ж. Деррида выделяют такой признак, как деконструкция.
|
| Подробнее... |
|
|
Автор Арифмеза |
| Среда, 05 Апрель 2006 |
КОРОЛЬ СНА ПОДАРИТ ЛИ КОГДА-НИБУДЬ БРИЛЛИАНТ?
Одни начала и одни концовки, чем же заполнить середину, то есть очарование и разочарования - всё мелкие темы. Подошёл кот, она дала ему еды и тоже, задумавшись, стала, есть из консервы - они совпадали с котом по вкусам, ей нравился тоже определённый сорт консервов, не будем уточнять, каких.
По вечерам она ела такой вкусный "рецепт" - в маленькую кружку или лунку насыпалась соль, выжимался лимон, чтобы белая насыпь промокла, чистила
чеснок: нужно было макать дольку и так съедать - это лишало сна, не хотелось спать. Ночь такое покойное время, и не хотелось её пропускать. Ночью она боролась со старостью: натирала лицо льдом и кипятком, и часто плакала, что тоже омолаживает. Изучала листы на растениях, и все они были обглоданы всё тем же котом, который слонялся по комнатам и искал себе занятий. Вот уж кто ей нравился, так это вороны, как более недоступные, и коты, тугие и не дорожащие жизнью. В них нельзя разочароваться. Женщинам нужно ходить в парные, читать книги о здоровье и чужие мемуары. Можно сильно напиваться, разрешая, говорила она сама себе.
Цветы надо выращивать: кто выращивает мощные цветы, и не вянут они у него - тот никогда не будет брошен никакой половиной, ни мужской, ни женской, но нужно, чтобы цветы не дохли. Она знала некоторых мужчин, семейных цветоводов, (такие женщины - не новость) - все были хромоноги, неудачливы и по карьере и по деньгам, но женщины подле них держались намертво. Это хороший старый способ удержания.
Ночь много забирает, но и многому насыщает. Ночь высасывает кровь, изнашивает предметы вокруг, но обеспечивает покой или по-другому - тишину. Покой недостижим, так хотя бы тишина, здесь можно уровнять. Что плохого быть одиноким несколько часов в ночи - отчего все бояться? Если вы проглотили пробку от пузырька, как один писатель пьес, и некому её выбить, здесь нечего возразить, здесь неосторожность, которая опять же приравнивается к судьбе, её не избежать... Она не боялась. Испуги роились в дневном: все эти люди и она вместе с ними, тоже человек, испускали горе и опасность - днём они страдали, когда не спали, и их страдание было ей заметнее, чем счастье или удивление. Встретить радость - редкое представление. Она сама больше любила показывать свою несчастливость, и сама же себя за это осуждала. Она могла быть недобра к человеку, но если он ей вдруг улыбался, или показывал, что вежлив с ней, хоть уступал дорогу, или говорил несколько слов теплым тоном - всё менялось, и она была готова, как бедная старушка за доброту и пропитание, или одинокое животное за то же самое - биться за этого человека, и долго-долго ему за это потом услужать и бескорыстно и с готовностью.
Её звали Z..., и она знала, что быстро проживёт свою жизнь, не в том смысле, что умрёт молодой, а скорее всего - не вовремя покроется морщинами и начнутся эти скрывания... Сколько вам лет? Так неприятно, такие сухие руки после посуды, а потом уже постоянно сухие, и не знаешь, чем замазать эту сухость и сетки, как отпечатки пальцев в картотеке, но уже по всей-всей коже, как несправедливо!!!
Где-то есть хороший климат, но не здесь, думала она. Думала она и том, какое себе придумать новое имя - оно не должно быть красивым, оно должно быть любимым и прилегать к телу. Никакое имя не прилегало к ней, она ходила без имени, поэтому-то и случались с ней несовпадения такие жестокие, что и сопротивляться было немудро и нельзя было увильнуть от расплаты, а оставалось вечно подставлять лицо и сердце под.
Ночью до того она упивалась размышлениями и сигаретами, что из-под ног уплывали материальные половики, а она только смотрела и моргала, надо же! Но в этом не было ничего интересного и значительного - никаких продолжений, подумаешь, отполз коврик, потряс только её, а если со стороны расскажешь - одна только глупость всем покажется, что совсем одичала Безназванная. Плакать иногда удавалось, иногда и нет, только внутренне получалось.
Люди, доставлявшие ей хорошее, а она за это их любила - быстро уставали с ней и перемётывались к садистам. Так было с одной подругой, и с другой подругой - все обольщались на садистов-спутников, правда, потом и с ними разрывали и предпочитали никому не доставлять ни радости, ни горя. Просто решали стареть отдельно, жить, пить вредное: и кофе и пиво, и пухнуть, и не стесняться переспрашивать о деньгах и даже некрасиво их пересчитывать на глазах у всех, не заботясь уж о красоте, как раньше, и какое произведут впечатление. Уж трудно им было в кого-то влюбиться, к кому-то проникнуться - все любили теперь только родственников, ведь рождены они были изначально хорошими людьми! Тепло вырабатывалось само по себе и его нужно было куда-то сбрасывать, но постепенно остывает всё, холодает, белеет, седеет. Но знала она эту правду не со злым блеском в глазах, как у некоторых несчастных старух, а со вздохами сожаления: всё-таки люди такие ослабленные и все сделаны из живого, и надо их экономить, зря не наждачить, а покупать им всякие вкусные изделия, и по мере сил держать в тепле, а не на холодном ветру, и показывать им всё интересное и красочное - всегда потакать. Да, и не бить их ни в коем случае, а так часто их колотят и режут.
Она начинала с себя. Так любила соль! И покупала её для себя разных видов, и морскую и йодированную и крупными зёрнами, меньше всего любила мелкую и банальную. Как любила лимоны - всегда полны были полки этих жёлтых фруктов или... овощей. Раньше она любила чай, но потом он перестал ей помогать, теперь она пила его просто по памяти, вдруг вернётся это наслаждение опять? Она разлюбила поцелуи, и уклонялась... Любила кисточки - много напокупала их себе, чтобы стояли в хрустальном стакане, как у художника, хоть она была и не художник, а просто женщина.
Нужно было избежать старости - вот что нужно было! Так глупо, но она старалась всё равно избегать - женщины и книги ей рассказывали одни и те же рецепты - она выполняла их, а они заполняли её жизнь. Трудно было разобраться, зачем ей были послано столько дней и ночей.
Белые листы - это красиво... Вороны - очень красивые! Она и сама себя с одного ракурса считала очень красивой, но были и другие повороты в лице
- и все неудачные. Откуда-то стали возникать по ней родинки, и, как коврики в ночи, тоже начали передвигаться по её телу и лицу, нельзя их было словить. Были проворнее мух! Только запудришь, только изведёшь, проступят на веке. Но это показывало - живое. Она - живое.
Она изматывала людей, но и они её. Она звонила по делу, но номер был ошибочный, кричали:
- Какую вам Лену? Цыганку, что ль? Какой она нации? - И кидали трубку, и голос был женский. Женщины безжалостны по телефону, когда не лицом к лицу - могут много обидного набросать вам в душу.
Женщины-кошки всегда вреднее, чем коты. Котам от кошек нужна любовь, а от человека - ласка, а кошкам - непредсказуемо: то бьют котов по "лицу", то катаются белыми спинками по кустам и грязи, а к человеку - строгость, истеричность, ипохондрия, недоброта. Хвосты с возрастом облетают, уши сворачиваются в трубочки, меха обесцвечиваются, остаются хозяевы повадки - копируют точка в точку, начинают любить тёмные места, всё ищут, где бы ещё раз родить или умереть.
Думала после разговора, может ей стать Леной - имя распространённое и даёт житейские силы, хотя и безумных среди них накопилось немало. Была одна такая высокая, некогда красивая Лена Д. Один мужчина рассказывал даже, как чуть не соблазнил её в молодости, до того она была интересная, и всегда активистка курса. А теперь - совсем непохоже, что всё так хорошо начиналось, теперь она и властная, но только по некоторым вопросам, теоретическим, о смысле её жизни, чтобы не задевали, а так - всегда в свитерах пастельных тонов, неновых, аскетичная, жертвенная, под воздействием гороскопов, добровольно живущая в постороннем городе в общежитии без горячей, иногда и холодной воды, неотапливаемом, с соседкой нелюбимой, но зато у моря. А в Москве есть и жильё, вся жизнь прошла, но - трудно ей там, и небогатая одежда, и нужно покрывать большие расстояния, чтобы доехать хоть до одного пункта из её квартиры. Такая красивая девушка, но волосы как в плесени, потеряли свой цвет и запах, и не зародилось детей, и тело стало жёстким, руки и ноги покрылись костяными набалдашниками, и тянет её к монстрам престарелым. Сила престарелых вампиров её засасывает в себя - она и так им отдала всю свою молодость зачем-то. Одновременно ходит на приёмы лечения к местной знахарке, та мнёт ей плечи, а внутренне знает, что тут уж не исправишь, одичала девушка, кожа пожелтела, как море у городской черты уж больше не очиститься никогда, всегда будут объявлять: "Купание запрещено!" Одна пена и муть швартуется по берегам, и тонут в ней иногда дети и пьяные мужчины.
Она бросила осуждающе вспоминать ту далёкую Елену, ведь так много близких... и с другими именами. Но стрелки подползли к трём часам ночи. Блестела железная плита из темноты. Кастрюля на ней и сковородка. Она решила, сегодня пусть так, буду покороче, пойду приму снотворное.
А что я буду завтра утром есть? А потом?
Пойду к помойке, покормлю котов. Она боялась теперь напороться на образцового начальника трёх мусорных ящиков и одного контейнера.
- Кто вы такая? - Говорил он, когда она раскладывала бумажки с едой. - Вы здесь не живёте!
- Как я не живу? Я год уже живу вот в этом доме.
- Я вас не знаю, и у меня самая чистая помойка в городе, пойдите сравните, и я не дам вам тут класть мусор мимо баков. Видите какая у меня здесь чистота?
На любой фразе можно окончить этот рассказ про эту женщину без имени. У неё был и муж, и широкая кровать, и много воспоминаний, и она так быстро уставала от всего.
Бельё в постели уже испачканное, кислинкой пахло мужниной, а не могла содрать с кровати её "кожу", руки опускались, и шли стеной воспоминания, умершие смешивались с живыми, сны перестали быть страшными, и не запоминались, и обмельчали темы этих сновидений. Периоды страха сменялись периодами грусти, и надежды. Шла она в магазин, рассматривала новые ткани на костюмах, спрашивал, сколько стоят колготки, пыталась завоевать сердца хоть продавщиц... Шла пешком до самой Красной площади - все встречные ели мороженое, усталость приходила, но не засыпалось в ночи. Значит, грустный финал? Нет, она была очень счастлива, в конце концов, счастлива! Закрывала глаза, гладила себя по щекам и плечам и говорила:
- Как я счастлива, как я счастлива, как я счастлива! - Прямо вслух, но от чего она была счастлива, нельзя было перечислись словами, как можно перечислить словами, отчего несчастлива. Она вставала со своего полосатого дивана, удалялась своей фигурой от тиканья часов на столе и укладывалась в постель к телу спящего мужа. Он шевелился, иногда неосознанно и строго спрашивал, например:
- Сколько времени?
А она ему так же резво:
- Зачем тебе?
И у него не было сил переспрашивать. Он весь отдавался сну. Он был Король Сна. Он мог спать без последствий часов по двенадцать, добрый и гордый, любил сладкое и водку. А она - соль и лимоны.
- Ну, когда же ты мне купишь бриллианты? - Спросила она в конце той ночи.
Он, защищаясь, заулыбался такой мерцающей улыбкой, как будто губам передался нервный тик, то растянутся, то сожмутся.
- Это ты у меня спрашиваешь?
- Да, - Сказала она, привстав на локте.
- В сентябре, - вдруг ответил он так точно, хоть и спал, и зрачки закатились под веки.
- Это точно? Откуда ты знаешь? - Подстраховалась она.
- Знаю.
Больше он не отзывался, её голос заглушился её же голосом, но из сна. Точная копия жены, только оборотень, не отбрасывающий тени, несправедливо напевал ему упрёки, раскачиваясь на подушке и сжимая в руках рыжего кота, потворника всех тёмных сил, переходя иногда на что-то стихотворное, и пугающе подвывая:
- Если есть на свете счастье, где оно? Не коснётся даже и крылом. Я как призрак, всё у меня настоящее, есть кровь и раны, но нет любви. Есть у меня слёзы - всегда готовы политься из глаз. Есть множество из множеств, есть реки и поля... Лечение - тишина. Я слышу все твои мысли через сон, уж лучше не думай обо мне, а сразу же забудь. Я знаю твоё продолжение: какая-то женщина милая ляжет своим тёплым боком вздыхать рядом с тобой такт в такт, как ты и мечтал. Потом обед, потом из сумерек - бутылка пива и TV, и будешь ты обхватывать своё белое распухшее тело, а что ты будешь думать при этом - не знаю, но ты оправдаешься сам перед собой. Главное - сон и чтобы ничего...
Его разбудил звук первого трамвая, а в нашем городе он приравнивается к первым петухам
ДВЕ, КОМУ-ТО НУЖНЫЕ
(новелла, положенная в основу фильма "Вокальные параллели")
Ре - Рената Литвинова
Певица - Араксия Давтян
- Ну, где ты была, сучка? - так встретила она вошедшую певицу. Но это был не грубый тон, а снисходительно-ласковый. Ре, подруга Певицы, сидела за столом, на котором стояли рюмки и бутылка. Она курила папиросу. - Где была, сучка, где была? - повторила нежно. - Я же учила, это правило, никогда не опаздывай больше часа, тем более к тому, кто тебе нужен... пока. - Певица села рядом за стол. - Я и так одинока, меня обозвали тут на улице, собака погналась, пыталась укусить, погода ужасная, жара такая, жара, я прихожу, и ты вместо поддержки в этом краю, в этой местности меня обзываешь, - ответила певица. Ре несильно ударила ее по щеке. - Твоя щека в отличие от моей на сколько лет моложе?... Мне-то уже пятьдесят... - сказала Ре. Певица встала, подошла к окну. На окне стояла ваза с цветами. Певица сказала: - Меня пугает, когда я прихожу, а цветы в вазе выпили наполовину воду. Они что-то делают без меня. Это пугает. - Не смотри в окно на дорогу. Не смотри на дорогу, потому что там лежат сбитые собаки и кошки. - Посоветовала ей Ре. Певица отошла от окна. - Рассматривание мертвого старит. Я всегда отворачиваюсь. - Ну, учи, учи меня дальше, что не делать, - сказала Певица уважительно, смачивая носовой платок одеколоном и натирая им виски - Брови надо до тонких нитей выщипывать, моды же нет, только такая, которую я тебе внушу. На красную помаду блеск точкой посередине... - задумалась, как в чаду, выпила из фужера горячительное. Опять заговорила, как вспомнила: - Железное правило, никогда, ни при каких условиях не подходить к телефону, когда он звонит понапрасну. - Здесь же нет телефона. - Я диктую тебе правила на всю жизнь, а не на этот жалкий отрезок времени. Я не желаю быть все время с тобой. Кто при ком: ты при мне или я при тебе? Через некоторое время ты останешься одна и я останусь одна. Возможно, ты будешь жить там, где есть телефон, и будешь бежать на его сигнал, как сумасшедшая. Да ты такая сучка, что я тебе все объясняю! Не вдумывайся в мои слова, просто запоминай, запоминай или запиши. И волосы должны быть всегда чистыми. - А мода не брить подмышки? - спросила Певица. - Это может возбуждать... но это негигиенично при такой жаре. - Женщина в доме должна ценить настольные лампы, которые приглушают дневное освещение и железную входную дверь. Лишний не должен проникать через нее, - ответила Ре. - Да ты ребенок, в сущности, хоть и пьешь, хоть и пятьдесят, - сказала Певица - Ненавидеть меня легче, чем любить, - вздохнула Ре. - А, да! Еще правило - надо посещать могилы своих. Ты посещаешь могилу своего отца? - Не посещаю. У меня денег нет поставить ему памятник, а без памятника я и не найду ее. Там просто холм. - Певица учащенно задышала. - Желательно уметь стрелять в нашем теперешнем положении... - Совсем не умею. Ре встала, подошла к стене, пощупала, оторвав кусочек обоев. - Плохие стены здесь. - Плохие? Почему плохие? - Не впитывают пули, -сказала Ре. - Есть хорошие стены, если пуля в них попадает, то так там и остается, а есть вот такие плохие, как здесь. Они не впитывают пуль. И если здесь вдруг выстрелить, то пуля, ударившись о стену, не впитается, а будет отражаться и летать по комнате от стены к стене, пока кто-то не поймает эту пулю телом. - Поймать пулю телом? Такая фраза, как в песне... - Певица тоже поковыряла пальцем в стене. - Где пистолет? - спросила Ре. Певица показала пальцем в сторону шкафа. - На шкафу, - прошептала. Ре подошла к шкафу. Достала мешочек, вынула из него пистолет, проверила обойму, положила на стол. Налила себе еще выпить. - Почему ты мне не предлагаешь? - спросила обиженно Певица. - И скучно с тобой, и отпускать не хочется, - сказала Ре и выпила. - Ты из тех, кому и пить не впрок. - Тебе впрок? - Зачем ты меня сбиваешь? С тобой так скучно, дай мне вдохновение быть рядом с тобой... хоть так. У меня болит сердце, как будто оно не одно, а их много во мне, груда целая. Такая тяжесть... - Она задумалась. - Ты просишь, чтоб я тоже тебе налила? - Да, - сказала Певица. - Тогда я тоже попрошу. Я хочу потушить о твою руку сигарету. Во мне иногда такая ненависть, такой протест. С какой стати я должна учить тебя и пить с тобой? Ре улыбнулась: - Сколько раз о тебя гасили сигарету? А? - Мне даже интересно, сделаешь или не сделаешь? - сказала Певица, не пряча белую руку. Ре ткнула в нее окурок. Ненависть промелькнула на ее лице, потом опять выражение вернулось в маску. Певица чуть вскрикнула, отдернув руку с красным прижженным пятном. Ре продолжала: - Не пой на похоронах. Не спи с мужчинами каждый день. Отказывай. Береги себя. Пускай сбегают куда-нибудь и пользуются другими. Главное, не страдай, не страдай. Не дорожи его желаниями, думай о своем здоровье. Они помолчали. - А что ты сама думаешь, какие недочеты в себе констатируешь? - Я? - спросила Певица. - Мне кажется, все портит мой нос и коленки - вот тут широко. Надо сделать пластическую операцию. Но нет денег. Нет денег на операцию. - Дать тебе денег? Певица покраснела, стала бурно отказываться. - Нет, что ты, нет!.. - Какое это у тебя хорошее качество - отказываться от денег. Это бывает так редко, у молодых еще. Старые не отказываются от денег. А тебе неудобно.Что в тебе хорошего, ты еще чувствуешь боль, а я нет. Вот, смотри. - Ре взяла нож со стола и воткнула себе в руку. Вынула, зажала рану платком. - Вот видишь, мне так больно внутри, - она прижала руку к сердцу, - что я уже не чувствую боль снаружи. Ах, испачкала скатерть!... Певица вскочила, побежала за бинтом, принесла. Ре уже плеснула из фужера алкоголь себе на руку, стала заматывать ее платком. - Темнеет уже... - сказала мрачно. - Завтра рано вставать. - Ты книги читаешь перед сном? - Стихи, - сказала Певица. - Я всегда читаю одну и ту же книжку много-много лет, и ту кто-то покрал у меня недавно, сволочь какая-то!... Думаю одни и те же слова, которые всегда складываются в одну и ту же предрешенную фразу. - Какую? - Не могу сказать. Я не в себе. Мне все хуже и хуже. Я все к тому, что мне не становится лучше. Вообще, лучше никогда не бывает, почти никогда. Но я знаю, что мне делать, у меня есть цели, я знаю выход! Но мне не хочется этого делать. Мне как будто бы не хочется идти умирать дальше. - И мне, и мне! И мне нужно определить мой смысл жизни, ты мне поможешь? - спросила Певица. - Ну-ка встань, покажись, как тебе в новом платье, - попросила ее Ре. Певица встала, прошлась, спела несколько куплетов. - Все, все, не надо больше, без моих приглашений не пой! - прервала ее Ре. - А я теперь люблю читать вкладыши, инструкции к снотворным, прежде чем их принять. Такое удовольствие. Певица вышла в туалет, вернулась. Ре спросила ее строго: - Тебя рвет в туалете? Ты так пытаешься не потолстеть? Певица молчала. - Ты плохо смываешь воду, и туда теперь ходят тараканы, их так много, когда включаешь свет, они толпами едят! - Мне еще надо похудеть килограммов на пять, - сказала Певица. Ре закурила, выпила. - Не пей так помногу. Пей чуть-чуть. Мне жалко тебя, -пропела Певица. - Почему у меня все всегда из последних сил? - отозвалась Ре. - Чтобы нравиться, надо быть легкой, легкой... Ты умеешь питаться мужчинами? - Нет. - Надо научиться. Вот сидишь рядом с ним, надо пробудить в нем сильную реакцию и проглотить ее, когда он реагирует. Это очень омолаживает. - Мужчина разве не истрачивается? - Не жалей. Или питайся и женщинами тоже. Это не хуже. - Как мне завтра одеться? - Возьми мои камелии, наденешь, как ордена, в ряд несколько штук. Кольца переодень. Кольца надо носить только на указательных пальцах. Какие зубы у тебя, сядь, покажи мне. Певица села ближе, открыла рот. - У тебя такой большой рот, а ты не можешь его толком открыть, - сказала Ре. - Ты говоришь, как моя мама. Она стоматолог. Ре засмеялась. - Еще она любит повторять, у тебя плохой тургор. Тургор - это натяжение, дряблость кожи, - пояснила Певица. Она отхлебнула из бокала подруги. - Можно? - Мы никому тут не нужны, - сказала Ре. - Нам нужно сделать, чтобы мы стали кому-то нужны. - А зачем? - спросила Певица. - Две, никому не нужные, даже себе. - Я тут хожу с ключами на шее, как коза, позвякиваю, - сказала Ре, вынув из выреза нацепленные на цепочку ключи. - От всех моих дверей и шкафчиков... Что у нас из еды есть? Певица подошла к шкафчику. - Только шампанское. - Неси его сюда, - сказала Ре. - Почему ты не отвечаешь никогда на мои вопросы? - И ты можешь не отвечать. Я все равно их не понимаю. И еще говори мне, пожалуйста, спасибо, спасибо, что ты ответила мой вопрос. Ре очень ловко открыла бутылку с шампанским. Выпили, чокнувшись. - Итак, пистолет, - сказала Ре. Вынула обойму, показала, как вставить. Поставила на предохранитель, сняла с предохранителя, прицелилась. Встала, открыла окно. - Куда бы попасть? Куда бы попасть? - Заспрашивала она, водя стволом. В сумерках шел дождь. - Хоть один раз, но ты должна выстрелить, - размышляла Ре. - Выстрелите в меня, - вдруг сказал снизу человеческий голос. Подруги присмотрелись. - Этот человек убирает двор, - сказала Певица. - Только не насмерть, - крикнул голос, - вы же все равно промахнетесь! Ре с силой захлопнула окно. Руки и пистолет были мокрыми от дождя. - Какие бессмысленные люди ходят под окнами, - сказала она. - Совсем меня не боятся. - Ее заметно шатнуло. - Я тебя боюсь, - сказала Певица. Ре постояла, держась за сердце. - Нет, не упала, - наконец сказала она. - Доведи меня до стула, - попросила Ре. Певица поддержала ее за худой локоть, оттопыренный от тела, как согнутая косточка. - Я знаю, КТО ЧТО знает, бессмысленны ли люди или нет, - посидев, вдруг сказала Ре. - Это случай. И это даже проверяется. Если в нас, например, есть дальнейший смысл для проживания... Если мы для чего-то нужны судьбе, вот такие две, то мы будем сохранены... Значит, мы для чего-то заготовлены. В нас есть нужда. - А как проверить? - Вот так. - Ре взяла пистолет, прицелилась в то место на стене, где был оторван кусок обоев, стала стрелять в него. Пули, ударившись о стену, рикошетили веером в разные стороны, потом отражались от противоположных стен, потом еще и еще раз, пока секунд за тридцать со свистом они по очереди или вылетели в окно, разбив стекло, или впились в деревянный шкафчик. Обойма была выпущена вся. Певица страшно кричала сквозь выстрелы. Ни одна пуля не попала в подруг. Стало тихо. Ре будто отрезвела и повеселела. - Мы еще нужны, - перестав кричать, вдруг сказала Певица значительно и растроганно прижавшись к плечу Ре. - Это не в последний раз, - сказала Ре. - Позже я буду еще проверять. Так посидели некоторое время. - А мы не поговорим о любви? - ненасытно спросила Певица. - Нет, мы не поговорим о любви. Завтра поговорим о деньгах от мужчин и о драгоценностях. И надо бы завтра достать пиявок, дюжины две... Пора спать. Уже светает. Хотя я вряд ли высплюсь, я цокаю тебе всю ночь, как же ты храпишь, сучка!... Разговор этот проходил в большой комнате, где стояла и кровать тоже. Разбитые часы показывали почти четыре часа ночи. Стол был усыпан окурками и пеплом. Нож блестел под лампой, наполовину испачканный мутной кровью. Так был истрачен еще один день из жизни подруг.
автор - Рената Литвинова, # 6 журнала "Киносценарии" за 1997 г.
|
|
|
Рената Литвинова |
| Вторник, 05 Апрель 2005 |
| Хочу спать. Нет способов борьбы с жиром. Деньги постоянно только маячат, чтобы опять исчезнуть из моей жизни. |
| Подробнее... |
|
|
Рената Литвинова |
| Среда, 16 Март 2005 |
Так не хотелось нарушать чистоту и красоту, но все-таки пришлось.
Мне не плакалось и не чувствовалось — конец нерабочего дня, - и я позвонила Риве. Как мне навязчиво напоминалось изнутри, по ее времени там она уже спала, и женский голос сказал мне:
— А вы знаете, у нее горе... У нее мама умерла. |
| Подробнее... |
|
|
Рената Литвинова |
| Среда, 16 Март 2005 |
|
Про Лешу Саморядова. С которым я училась во ВГИКЕ, который был самый потрясающий специалист по жизни, и которого я очень люблю.
В одном мифе я участвовала лично.
Однажды летом Леша пригласил меня на пельмени и стал варить их при мне. И посередине процесса так задумчиво засмотрелся в кастрюлю.
|
| Подробнее... |
|
|
Рената Литвинова |
| Вторник, 15 Март 2005 |
|
Эта новелла была положена в основу фильма "Вокальные параллели"
Режиссер: Рустам Усманович Хамдамов
Рената Литвинова о фильме: «Я играю там женщину, которая, как бы учит трех других героинь. Откуда-то я знаю, как нужно вести себя в мире искусства, что нужно делать, чтобы добиться успеха. Я рассказываю им, что в искусстве часто побеждает не талант, а посредственность и что иногда важнее правильно выбрать мужа или любовника, чем обладать талантом. В общем, у меня странный образ...»
|
| Подробнее... |
|
|
Рената Литвинова |
| Вторник, 15 Март 2005 |
|
Мне стало отвратительно заботиться о себе, о своем здоровье, мне нравится себя тратить. Например, только на тебя. Да?
Мое сердце без тебя — его невозможно нарисовать — так оно колотится без тебя — не дает рассмотреть себя.
|
| Подробнее... |
|
|
Рената Литвинова |
| Вторник, 15 Март 2005 |
|
Диктор в метро так красиво произносит: «Станция «Ба-а-а-бушкинская». Зимой в этом отсеке Москвы особенно часто замерзают люди. Моя мама видит, что лежит человек, и сразу как врач подходит щупать пульс. Возвращаясь домой, рассказывает: «Рената! Не видела, у подъезда лежит женщина? Я подхожу к ней, щупаю пульс, а она уже не дышит...»!
|
| Подробнее... |
|
|